Реальность мифов - Страница 80


К оглавлению

80
Месть де Голля

Исчезновение Бен-Барки вызвало во Франции грандиозный скандал. Как это так — человек уважаемый, талантливый, известный, один из лидеров «третьего мира» — приезжает в Париж и бесследно исчезает. Впрочем, не так уж бесследно. Кто-то видел, как Бен-Барку затаскивали в машину, и записал ее номер. Выяснилось, что это машина СДИСИ. Левая пресса неистовствовала, обвиняя правительство в причастности к похищению и убийству влиятельного политика.

Атмосфера в те дни во Франции была тревожная. Левые и правые, прекратив на время грызню между собой, обрушились на правительство. Скандал достиг апогея, когда в него вмешался сам президент де Голль. Узнав, что СДИСИ принимала участие в никем не санкционированном деле, он впал в ярость и открыто обвинил своих противников в армии и в военной разведке в том, что они все еще пытаются подорвать его авторитет и дестабилизировать всю систему управления страной.

«Есть еще ничтожные людишки, считающие меня глупцом, — заявил де Голль на заседании своего кабинета, — я с ними сквитаюсь».

По распоряжению президента была создана специальная следственная группа, быстро высветлившая многие обстоятельства этой скандальной истории. Через полгода французский суд признал Офкира виновным в предумышленном убийстве и заочно приговорил его к пожизненному заключению. Дипломатические отношения между Марокко и Францией были разорваны. Де Голль воспользовался предоставившейся возможностью и провел основательную чистку в СДИСИ и в армии.

К тому же президенту стало известно, что к похищению Бен-Барки причастен Израиль. Это было хуже всего…

* * *

Между де Голлем и Францией никогда не было посредников. Социализм, капитализм и прочие «измы» его не интересовали. Для него существовала только Франция. В 1940 году, когда Франция, раздавленная, потерявшая надежду, погрузилась в кромешную ночь, этот человек сказал удивленному миру: «Франция существует». Тогда в это никто не поверил. Никто, кроме Франции. Эренбург, возненавидевший генерала за отказ с ним встретиться, тем не менее говорил: «В Москве казалось, что Франция следует за ним на расстоянии трех шагов, подобно мусульманской супруге».

Во Францию он верил беспредельно, и Франция была ему за эго благодарна. Она сама верила в себя куда меньше. Интересы нации были для Шарля де Голля высшим законом. В этом смысле генерал больше походил на главу религиозного ордена, чем на политика. Его позиция всегда была символом веры. Те, кто этой позиции не принимали, отвергали тем самым и его. Он сказал Черчиллю: «Если я не Франция, то что я делаю у вас в кабинете?»

По этой причине с Черчиллем и Рузвельтом у него было меньше взаимопонимания, чем со Сталиным. Черчилль и Рузвельт считали, что Франции больше не существует, а Сталин сразу понял, что этот человек носит Францию внутри себя. Сталину-то было ясно, что Франция перестала что-либо значить только в военном отношении — совсем как Россия после Брест-Литовского договора. Сила, которую Сталин интуитивно почувствовал в де Голле, ему импонировала, хоть и была она совсем не от дьявола.

Андре Мальро вспоминает одну поразившую его фразу генерала: «Даже если доводы, которые коммунизм предлагает русским, чтобы они верили в Россию, не стоят выеденного яйца, он необходим, потому что он их предлагает».

Когда де Голль встретился со Сталиным в 1944 году, тот, по словам генерала, напоминал старого полковника жандармерии, интересующегося в равной степени и окружающим миром, и своими усами. Переговоры зашли в тупик, потому что де Голль отказался признать созданное в Люблине просоветское польское правительство. «Вы упрямы, — сказал Сталин, — это хорошо». И вышел.

Ночью де Голля разбудили. «Маршал Сталин будет демонстрировать для вас фильм», — сказал офицер охраны. Генерал спустился в кинозал. Фильм оказался типичной советской агиткой того времени. Крупным планом падали немецкие солдаты под огнем советских батарей. И всякий раз в наиболее патетических местах пальцы Сталина впивались в бедро генерала. «Когда я решил, что с меня хватит синяков, то убрал ногу», — вспоминает де Голль. Сталинская пятерня надолго отпечаталась на его бедре. Зато на следующий день франко-советский договор был подписан в том виде, в каком хотел генерал де Голль.

После войны Шарль де Голль вынужден был уйти, потому что предложенная им реформа системы власти не была принята. Народ отказался от нее, как капризный больной ребенок от горького лекарства.

На целых десять лет закрылся генерал в своем поместье, пока наконец в 1958 году, изнуренная чехардой сменяющихся правительств, алжирской войной и прочими неурядицами, Франция не призвала его вернуться.

Хорошо изучивший алжирскую проблему, де Голль закрыл колониальную страницу во французской истории, заявив на заседании своего кабинета: «Интересы Франции и интересы французских колонистов в Алжире больше не совпадают». Все было кончено.

Но в 1961 году французские генералы создали секретную вооруженную организацию ОАС, чтобы не допустить предоставления Алжиру государственной независимости. Оасовцы начали опасную игру, ставками в которой были их жизни и голова де Голля.

* * *

В марте 1961 года один израильский политический деятель был приглашен в гости к полковнику ОАС в Париже. Немолодой уже полковник относился к разряду тайно пьющих. Помятое лицо, устоявшаяся тоскливая растерянность в глазах. К вечеру он обычно находился в той стадии, когда на время стимулируется работа сознания, а голос приобретает оттенок энергии и страсти.

80