Реальность мифов - Страница 75

Став начальником военной разведки, Амит взял к себе в заместители бригадного генерала Аарона Ярива — лучшего военного аналитика того времени.

Ярив родился в 1921 году в Москве. В 14 лет прибыл с семьей в Эрец-Исраэль. Закончил сельскохозяйственную школу, поступил в английскую армию, дослужился до офицерского звания. Войну за независимость провел в штабе Хаганы, где Игаль Ядин не мог обходиться без него при планировании операций. В 1950 году — в возрасте 29 лет — он был уже полковником.

Начальник самого престижного французского военного колледжа, куда Ярив был направлен на учебу, попросил израильского офицера не являться на занятия в военной форме. «Вы слишком молодо выглядите для своего звания, и у ваших коллег может развиться чувство неполноценности», — сказал он курсанту, казавшемуся даже моложе своих лет.

Несмотря на моложавый вид Ярива, каждый, кто к нему приближался, сразу ощущал воздействие его личности. Спокойный, как астроном, вежливый и внимательный в отношениях с людьми, он выделялся сосредоточенностью умственной воли. Его гибкий интеллект, нацеленный на максимальное использование внутренней энергии, наиболее полно реализовывался в творческом действии.

Ярив и Амит привлекли блестящих аналитиков, позаботились о создании компьютерного центра, где сортировалась и обрабатывалась вся поступавшая информация. Каждый отдел имел свои четко определенные функции. Все это привело к тому, что военная разведка стала отличаться от Мосада, как супермаркет от бакалейной лавки.

Но Харелю было не важно, прав Амит или нет. Важно было другое. Мосад — лучшая в мире разведка, а это значит, что его концепции не могут вызывать подозрений.

Харель пошел напролом. Ученые ведь не груши, на деревьях не растут. Если припугнуть немецких ученых, то они перестанут работать на Насера, а новых ему так быстро не раздобыть — рассудил Харель и дал зеленый свет уже разработанной операции «Дамоклов меч». Началась форменная охота. Некоторые из работавших на египтян специалистов получили по почте конверты, взорвавшиеся в их руках, другие бесследно исчезли…

И вдруг — прокол. В Швейцарии взяли с поличным сотрудника Мосада Йосефа Бен-Галя, пытавшегося шантажировать дочь директора уже известного нам египетского объекта номер 333 Поля Герке. Начался международный скандал. Бен-Гурион направил Исеру Харелю резкое письмо, а оскорбленный начальник Мосада подал в отставку.

Произошло это 23 марта 1963 года. В пятьдесят лет — в расцвете сил — ушел человек, поднявший Мосад из праха до уровня мировых стандартов, считавшийся незаменимым.

* * *

Харель был убежден, что Бен-Гурион не примет его отставки. Разве можно оторвать Мосад от Хареля? Ведь Мосад — это Харель. Но Бен-Гурион, почувствовавший, что в истории с египетскими ракетами для Хареля важнее всего оказались его личные амбиции, решил не препятствовать уходу начальника Мосада. Тем более что он знал, кем его заменить. Выяснив, что Амит находится где-то на северной границе, Бен-Гурион послал за ним военный вертолет. Он не стал тратить времени на уговоры.

«Меир, — сказал Бен-Гурион начальнику военной разведки, — Харель ушел, и я хочу, чтобы ты занял его место. Сдай дела Яриву и отправляйся в Мосад. Вот приказ о твоем новом назначении». Амит не стал спорить. Он знал, конечно, об особых отношениях между Исером Харелем и его людьми, понимал, что в Мосаде его никто с цветами не встретит. Но солдату, привыкшему к дисциплине, и в голову не могла прийти мысль, что ему придется столкнуться с настоящим бунтом.

Пять минут понадобилось Харелю, чтоб передать дела этому ненавистному человеку. Хареля трясло от злости. «Папки с шифрами и кодами здесь, — указал он на ящик письменного стола. — Остальную информацию вы получите от моих сотрудников». И Харель не вышел, а вынесся из комнаты. Амит, проводив его презрительным взглядом, пробормотал: «Этот Исер еще меньше, чем он выглядит». Потом выдвинул ящик. Папка, о которой говорил Харель, была на месте. И все. Никаких других документов. Даже списка сотрудников Мосада — и того не было.

В дверь постучали. Вошла Ора Авни — одна из четырех секретарш Хареля. Меир ей улыбнулся. Она ответила ледяным взглядом. Потом Ора станет личной секретаршей Амита, другом его семьи, проработает с ним много лет. Но все это будет потом. А сейчас она положила перед Амитом шифрованную телеграмму и надменно удалилась. С трудом, пользуясь инструкцией из той самой папки, Меир расшифровал текст. Пятеро видных сотрудников Мосада в Европе, в том числе их резидент Ицхак Шамир, сообщали новому начальнику, что отказываются с ним работать. «Мы будем вам благодарны, если вы доведете текст этого нашего заявления до сведения премьер-министра», — писали агенты.

Амит вызвал секретаршу и продиктовал свой первый приказ. Пятеро «мятежников» отзывались на родину. В дальнейшем всем им пришлось уйти из Мосада. Меир заменил их своими людьми из военной разведки. Собрав подчиненных, он сказал: «Я никого не держу. Да, я намерен подтянуть дисциплину, хоть и не буду требовать, чтобы вы строем, с песнями выходили каждый день на работу. Те из вас, кто решит продолжить службу в этом учреждении, должны будут выполнять все мои распоряжения — вне зависимости от того, нравится им это или нет».

Вспоминает Ора: «У многих в глазах были слезы. Массивная фигура этого солдата в гимнастерке и тяжелых ботинках так разительно отличалась от всего, к чему они привыкли, так не походила на облик их бывшего шефа, с которым их связывали прочнейшие эмоциональные узы, что они поняли: вдребезги разбит их прежний мир, с которым они так свыклись…»