Реувен Шилоах предложил Бен-Гуриону полностью реорганизовать разведслужбу. Превратить ее в независимое агентство, подчиненное непосредственно премьер-министру. Идея эта Бен-Гуриону понравилась. В сентябре 1951 года было создано новое разведывательное управление, получившее название «Центральный институт разведки и спецзаданий». Это и был знаменитый Мосад.
Первым руководителем Мосада был назначен сам Шилоах. Теория и практика — совсем разные вещи. Вскоре выяснилось, что Шилоах совершенно неспособен к кропотливой повседневной работе. Он носился по своим отделам, предлагая идеи, всегда блестящие. Но дальше этого дело не шло. В делах же у него царил дикий хаос. Впрочем, Шилоах и сам понял, что он не на своем месте, и 19 сентября 1952 года подал в отставку. В тот же день Бен-Гурион позвонил Исеру Харелю и сказал: «Я хочу назначить вас руководителем Мосада».
В Мосаде Исер Харель застал нечто неимоверное. Вся организация — человек двенадцать — размещалась в трех комнатах, которые никто не убирал. Разрозненные бумаги, сваленные в кучу, назывались архивом. В одной из комнат рыдала не получившая жалованья секретарша. Касса была пуста. Шилоах был известен еще и тем, что ни у кого не просил денег. А раз не просил, то их и не давали… Пока Харель озирал открывшуюся перед ним картину, перед ним возник Акива, финансовый директор Мосада.
— Исер, — жизнерадостно сказал он новому боссу. — Я только что вернулся из Парижа, где выбил для Минфина заем на таких выгодных условиях, что…
— Это, конечно, хорошо, — холодно прервал его Харель. — Но мне нужны такие финансовые гении, которые в состоянии оплачивать труд моей секретарши.
В тот же вечер Хареля принял Давид Бен-Гурион. Исер Харель восхищался этим человеком, не боявшимся ни арабов, ни евреев, без колебаний бравшим на себя ответственность за самые тяжелые решения. Как бы ни менялся ветер и куда бы ни относили подводные течения, этот кормчий не позволял сбить с правильного курса свой корабль.
Бен-Гурион же ценил прямоту и целеустремленность Хареля.
— Исер, — сказал Бен-Гурион, подписывая распоряжение об увеличении бюджета Мосада в десять раз, — помни об одном: у Мосада не может быть своих интересов. Есть только интересы государства.
Исер Харель родился на родине Шагала, в Витебске, в 1912 году. По отцовской линии в его роду подряд шли сплошные раввины. Стал бы раввином и он, да грянула революция. Потерявшая состояние семья с трудом перебралась в Ригу. В независимой Латвии еврейская жизнь тоже была не сахар. Семья перебивалась кое-как, и Исер бросил школу ради заработка. Потом увлекся сионизмом и в 1929 году вместе с несколькими единомышленниками оказался в Палестине.
Цельная его натура не ведала сомнений. Он приехал, чтобы превратить землю обетованную в цветущий сад. Этим и занялся. Вступил в кибуц, честно трудился на апельсиновых плантациях. Политикой не интересовался.
Всерьез его тогда не принимали. Парень как парень. Низкорослый, с неказистой внешностью, склонный к полноте, неразговорчивый. Да мало ли таких. Впервые Исер удивил всех, когда женился на Ривке — самой веселой и красивой в кибуце девушке. «Угораздило же ее, — поговаривали за их спинами, — от тоски ведь можно помереть с этим бирюком». Но они были очень счастливы.
В 1935 году Исеру осточертело упаковывать апельсины, и молодая пара ушла из кибуца. Исер занялся бизнесом и преуспевал, но тут началась мировая война. Корпус Роммеля рвался в Палестину, и нехотя, повинуясь лишь чувству долга, Харель вступил в Хагану.
В организациях такого рода умеют распознавать талантливых людей, и к началу Войны за независимость Исер Харель был уже руководителем отдела разведки. Потом возглавил службу внутренней безопасности Шин Бет и сохранил контроль над этой организацией, став начальником Мосада.
Таким образом, из трех спецслужб Харелю непосредственно подчинялись две. Третья — военная разведка во главе с Биньямином Джибли — должна была информировать начальника Мосада обо всех своих начинаниях. Джибли — тоже авантюрист по натуре — считал такую зависимость унизительной и старался от нее избавиться. Он добился своего после ухода Бен-Гуриона, но ни к чему хорошему это не привело.
Получив новую должность, Харель сразу же приступил к полной реорганизации Мосада. Создал спецшколу по подготовке агентов и установил для своих сотрудников высокие профессиональные стандарты. Те, кто им не соответствовали, должны были искать другую работу. Кроме профессиональных, Харель внедрил в израильскую разведку моральные стандарты, существующие и поныне. Люди свирепые, жестокие, кайфующие от запаха крови палачи и садисты ему были не нужны. Харель был гением разведки, и принцип отбора людей у него тоже был гениальным.
— Мне нужны люди, — говорил он, — испытывающие отвращение к убийству, но которых тем не менее можно научить убивать.
Один из сотрудников Хареля охарактеризовал эго так: «Исер хочет, чтобы работу негодяев выполняли честные люди». И это он хорошо придумал. Упаси Боже, если работу негодяев станут выполнять негодяи.
Харелю не хватало лоска. Его внешний облик вводил в заблуждение. В его образовании зияли пробелы, граничившие с невежеством. Но все это компенсировалось редкой интуицией и целеустремленностью. Хорошо разбираясь в человеческой природе, он собрал в Мосаде целое созвездие талантов. Ицхака Шамира, например — опального командира подпольной террористической организации Лехи, — он назначил резидентом Мосада в Европе и ни разу не пожалел об этом. «Мои сотрудники всегда знают, чем они занимаются», — говорил шеф Мосада. Это правда, но знали его сотрудники и другое. К Харелю нельзя было прийти, не выполнив порученного дела. Он ужасно расстраивался, и для проштрафившихся это было самым тяжким наказанием.